Французская революция
Есть во Французской революции нечто всемирно-историческое, чего не было ни в каких других политических потрясениях Европы. И в самом деле, именно события во Франции в полной мере наделили слово революция тем значением, которое мы ему придаем теперь: не просто политического переворота, но полного ниспровержения всей прежней системы правления — ее политических, экономических и социальных основании. В наши дни книги но истории полны революции. Была, например, попытка рассматривать Гражданскую войну в Англии как Английскую революцию, еще чаще пытались возвести революцию в России в ранг третьего раунда серии мировых революций. Есть также римская революция, научная революция, революция в военном деле, промышленная революция, американская революция (и даже в последнее время) — сексуальная революция. Но не все они заслуживают такого титула.
В 1789 г., однако, были основания думать, что происходят события, которые повлияют на жизнь народов далеко за пределами Франции и далеко за пределами собственно политики. Париж был столицей ведущей державы и центром интернациональной культуры. Революционеры унаследовали от эпохи Просвещения веру в универсальную абстракцию — человека. Они считали, что, выступая против универсальной тирании, действуют от имени всех людей вообще. Самым благородным памятником им стала Декларация прав человека — а не только прав французов.
«Раньше или позже, — заявил Мирабо Национальному собранию, — влияние нации, которая… свела искусство жить к простым понятиям
равенства и свободы — понятиям, имеющим великую притягательную силу для человеческого сердца и распространившимся по всему миру, — влияние такой нации, без сомнения, покорит всю Европу идеалами правды, умеренности и справедливости, хотя, возможно, и не сразу, не в один день…».
Благодаря именно таким убеждениям события во Франции вошли в историю не как нечто исключительно французское, но как первая европейская революция1.
Это чувство причастности событиям мирового значения разделяли даже иностранцы. Молодой энтузиаст-англичанин, позднее покаявшийся, в то время писал в экстазе:
«Это была заря, и благословенны жившие тогда!».
Немолодой государственный муж сокрушался:
«Эпоха рыцарства прошла. Ей на смену пришла эпоха софистов и подсчитывающих все экономистов. Слава Европы закатилась навсегда*.
«С этого места и с этого дня, — заметил ведущий писатель той эпохи после битвы при Вальми, — начинается новая эпоха всемирной истории».
Историки, независимо от того, были ли они за или против, неизменно прибегали к высокопарным выражениям. Томас Карлейль, ужаснувшийся тем, что он назвал санкюлотством, говорил о Французской революции как о «самом ужасном из того, что когда-нибудь породило время».
Жюль Мишле, испытывавший противоположные чувства, начинает так:
«Суть Революции я вижу в стремлении воскресить Закон, вернуть человеку его Права и утвердить Справедливость»
Французская революция погрузила Европу в самый глубокий и продолжительный кризис, какой та когда-либо знала. Эта революция своими бунтами, войнами, нововведениями поглотила целое поколение. Из своего эпицентра в Париже она посылала волны потрясений, достигавшие самых отдаленных уголков Континента. От берегов Португалии до внутренних районов России, от Скандинавии до Италии вслед за первоначальным шоком приходили солдаты в ярких мундирах с сине-бело-красными кокардами на головных уборах и словами Свобода, Равенство, Братство на устах. Своим борцам Революция обещала освобождение от вековой монархии, дворянства и институциональной Церкви. Для ее противников гнет самой Революция означал правление темных сил толпы и террор. Для Франции Революция стала началом национального самоопределения Нового времени. Для Европы в целом она стала наглядным уроком того, как опасно заменять одну форму тирании другой. Французская революция началась с надежд на относительно мирные перемены; «она окончилась клятвенными обещаниями сопротивляться всяким переменам вообще». Непосредственным ее итогом было поражение, но в долгосрочной перспективе она оказалась важнейшим и непреходящим вкладом в мир социальных и политических идей.
В мистерии этой Революции имеются персонажи и клише, известные каждому школьнику в Европе. Здесь торжественным парадом проходят и главные революционные вожди — Мирабо, Дантон, Марат, Робеспьер и Бонапарт, и долгая череда их противников и жертв: вот Людовик XVI и Мария Антуанетта на эшафоте, вот крестьянка, убивающая Марата в ванне, чтобы «спасти сотни тысяч людей»; вот по приказу Бонапарта хватают за границей и казнят эмигранта герцога Энгиенского. Вокруг главной процессии толпами кружат тени второстепенных по колоритности и размаху деянии фигур: радикальный Томас Пейн, высланный английский философ, который «видел революцию на двух континентах», неподражаемый Шарль де Талейран-Перигор, «Его непреподобное преподобие» ci-devant [бывший] епископ Отенский — «самый блестящий из тех, кто уцелел во всех передрягах»; Антуан Фукье-Тенвиль — абсолютно хладнокровный генеральный прокурор. В каждой европейской стране нашлись во множестве собственные герои и злодеи, бывшие за или против революции. В Британии это Нельсон, умирающий на борту -«Виктории», корабля флота Его королевского величества, Германии Г. Шарнхорст и А. Гнейзенау, в Австрии патриот-мученик Андреас Хофер, в Польше благородный маршал Понятовский, скачущий навстречу смерти верхом на своем белом коне, в России неукротимый Кутузов, упрямо бредущий по заснеженным просторам. В европейских искусстве и литературе Революция оставалась в незабываемых словесных и живописных картинах: от Бедствий войны Гойи или портрета Наполеона работы Давида до Пармской обители Стендаля, Повести о двух городах Диккенса, Пана Тадеуша Мицкевича и Войны и мира Толстого.
Кризис начинается вместе с упадком Просвещения в 1770-х гг. и кончается Венским конгрессом, который открылся в 1814 г.
Н.Дэвис «История Европы»
1,386 просмотров всего, 1 просмотров сегодня
