Об астрономических и географических знаниях на Руси

 Русская гравюра на дереве, Лубок XVII-XVIII вв. Солнце, Луна, времена года и двенадцать знаков Зодиака.

Г. С. Баранкова. «Естественнонаучные представления Древней Руси» АН СССР 1978 год

В подборку русских текстов, так называемых «Миней Четий», сделанную в середине XVI в. митрополитом Макарием, вошли естественнонаучные произведения, среди которых интерес представляет «Шестоднев» Иоанна экзарха Болгарского. Русские списки этого произведения получили распространение задолго до этого.
«Шестоднев» Иоанна экзарха Болгарского является одним из самых ранних памятников древней славянской литературы, отражающих уровень философских и естественнонаучных взглядов древних славян. Он был составлен в Хв. в Болгарии Иоанном экзархом и содержит шесть «Слов», в каждом из которых дается описание соответствующего дня библейского мифа о сотворении мира. В основу своего произведения Иоанн экзарх положил «Шестоднев» Василия Великого, который он перевел с греческого на славянский язык. Кроме того, Иоанн дополнил свой «Шестоднев» отрывками из одноименного произведения Севериана Гевальского, а также фрагментами из сочинений древнегреческих авторов, особенно много заимствуя у Аристотеля.
«Шестоднев» дает сведения по различным областям знаний: астрономии (и астрологии), географии, ботанике, зоологии, анатомии и физиологии человека. Древнейшим сохранившимся списком этого произведения является сербский список 1263 г., хранящийся в Государственном Историческом музее (собрание Синодальное, № 345).

На Руси «Шестодяев» получил большое распространение и переписывался вплоть до XVIII в. Наиболее ранний из известных нам его русских списков—список 1414 г., находящийся в Государственном Историческом музее (собрание Барсова, № 90).
Иоанн экзарх уделяет большое внимание вопросам устройства Земли и Вселенной, излагая в основном точку зрения Аристотеля. Как и древнегреческий философ, он исходит из идеи шарообразности Земли, покоящейся в центре сферического небесного свода. Со сводом связано несколько концентрических, с ним подвижных небесных «кругов» (очевидно, аристотелевских сфер; это предположение подтверждается также ссылками па Аристотеля в вопросе о движении этих «кругов»; Р. Айтцетмголлер переводит в своем издании иоанновские круги тоже как Sphere). К «кругам» прикреплены «два светильника» — Солнце и Луна, пять «плавающих звезд» — планет и неподвижные звезды. Движения планет отличаются от движения звезд, так как планеты «не премь (прямо) грядут, но акы заблудившя шьствие творя от запада на восток», т. е. совершают петлеобразные движения.

Гелиоцентрическая модель мира во дворце царя Алексея Михайловича (Коломенское)

Иоанн экзарх ставит вопрос о том, «каков образ» звезд, Солнца и Луны и каков характер их движения. Болгарский писатель и в этих вопросах ссылается на Аристотеля, который «указал и раздрядил добре» эти вопросы.
Как известно, Аристотель первый доказал шарообразность Луны на основании ее фаз. Он выдвигал в пользу этого следующий аргумент:

«внешний вид Луны в различных ее фазах соответствует тому виду, какой принимало бы шарообразное тело, наполовину освещаемое Солнцем».

Иоанн экзарх приводит это его рассуждение, подробно описывая фазы Луны, и дважды повторяет вывод Аристотеля:

«Глаголет бо Аристотель сими словесы самеми сице рек: луна же кажет, якоже и нам есть видети, якоже обьл образ имат».

(Сам Аристотель дословно говорит следующее: «луна показывает, так же как ж нам видно, что она круглая»). Со ссылкой на Аристотеля, тщательно проводившего, по мнению Иоанна, наблюдения, болгарский писатель говорит о том, что и Солнце, и Луна, и звезды «обълом образом вьсе суще». Однако на чем основаны эти соображения Аристотеля, автор «Шестоднсва» не сообщает, а проводит аналогию между Луной, Солнцем и звездами: поскольку Луна имеет «обьлый образ», постольку и остальные небесные тела тоже должны быть круглыми.

Сведения о характере движения звезд, Луны и Солнца (о планетах см. выше) Иоанн также заимствует у Аристотеля. Все они прикреплены к «кругам» (сферам) на небе. Далее болгарский писатель опять цитирует Аристотеля: так как невозможно, чтобы и круг и звезда двигались одновременно, равным образом как невозможно и то, чтобы в движении находилась одна звезда, нужно признать, что движется «круг» {сфера), а звезда прикреплена к «кругу» и совершает движение вместе с ним.
Однако, излагая систему мира по Аристотелю, Иоанн экзарх в некоторых вопросах расходится с ним и подвергает его резкой критике. Разногласия относятся прежде всего к числу элементов, из которых состоит мир и небо. Иоанн пишет, что есть много философов, которые говорят, что «небесное естество» состоит из четырех «составов» (элементов), а другие философы, к которым относится и Аристотель, «тех словес не приемлют», но признают существование пятого элемента — «ефира», который «ни огонь, ни воздух, ни земля, ни вода» — это пятое небесное, или звездное, «естество». Иоанн с возмущением отвергает это предположение Аристотеля и даже ставит ему в пример других древнегреческих философов:

«Си же словеса супротивьна (противоположны) суть твоему учителю Платону и первым философам».

Богослов Иоанн не согласен также и с другой мыслью Аристотеля, что конечный в пространстве мир бесконечен во времени. И в этом вопросе Иоанн обращается к авторитету Платона, учившего, что «время едино с небом» и «да купьно (вместе) бывша, купьно же и расыплетася».
Таким образом, Иоанн, по-видимому, не только хорошо знал систему Аристотеля, но и бьл знаком с трудами других древнегреческих ученых. Примечателен тот факт, что автор «Шестоднева», критикуя Аристотеля, не просто «побивает» его цитатами из священного писания. Он стремится найти обоснование своей критики в учениях других авторитетных древнегреческих философов.

Иоанн экзарх придает большое значение роли «светильников» — Солнца и Луны в жизни человека. Он считает, что они не только выполняют свое основное назначение — освещают Землю днем и ночью, но и знаменуют погоду, причем также отмечает зависимость погоды от фаз Луны: когда Луна «тонка будет в третий день», то «назнаменует» тихую и хорошую погоду, когда она «дебела же чертами и рогома и зачрьмневши являющися», дует южный ветер и идет сильный дождь. Кроме того, как и Василий Великий, он утверждает, что Луна оказывает влияние на жизнь животного и растительного мира и что с Луной связаны приливы и отливы на море. Он пишет, что эту связь люди, живущие у океана, основывают на лунном «обхождении» (движении Луны). В то же время приливы и отливы находятся, до «Шестодневу», в прямой зависимости от лунных фаз: во время новолуния воды не стоят спокойно «в едином месте, но трепещут» до тех пор, пока появившаяся Луна не придаст их движению правильное направление. Вероятно, эти мысли заимствованы у древнегреческих ученых. Как свидетельствует В. Тарн,

«Пифий впервые показал, что причиной приливов является Луна. Селевк… открыл неравномерность приливов (большие и малые приливы) и приписал ее положению Луны в зодиаке. Посидоний продолжил изучение этой неравномерности и приписал ее фазам Луны»

В «Шестодневе» приводятся сравнительные размеры Земли, Солнца и Луны, которые заимствованы, по словам Иоанна, у «других, иже астрономию хитре суть извыкли (изучили)». Так, длину окружности большого крута Земли он считает равной 252 000 стадий, а диаметр — более 80 000 стадий, что довольно точно соответствует значениям, полученным современными исследователями5. Указанные же Иоанном экзархом размеры «круга лунного» (длина окружности — 125 000 стадий, диаметр — более 40000 стадий) и «круга солнечного» (диаметр — 3000000 стадий) существенно отличаются от данных современной науки. Ученые считают, что размеры Земли приведены в «Шестодневе» по Эратосфену, который впервые определил их около 250 г. до н. э. Неясны источники, из которых Иоанн заимствует размеры других небесных тел — Солнца и Луны. Однако такие измерения неоднократно проводились древнегреческими учеными, причем с разной степенью точности. В. Тарн, например, называет следующие цифры:

«Посидоний (I в. до н. э.) определил диаметр Солнца в 39 1/4 земных диаметра, а не в 12 1/3, как Гиппарх, или 6 3/4, как Аристарх Самосский» .

Заслуживает внимания тот факт, что знания о размерах Земли, Солнца и Лупы, что отражало определенный уровень научного познания, не были еще утрачены в X в. — в период господства христианства и продолжавшегося обоснования его догм. Важно также отметить, что эти знания сохранялись в течение веков на Руси, так как бережно переписывались из одного списка «Шесто-днева» в другой. Действительно, в просмотренных нами 13 русских списках XV—XVII вв. приводятся те же самые размеры Земли и небесных тел, без изменений и искажений.
Иоанн экзарх не раз возвращается в своем произведении к вопросу о размерах «небесных светильников» и объясняет, что «великими» они являются не потому, что больше маленьких звезд на небе, но потому, что их объем («описание») таков, что свет от них достаточен для освещения всей Земли и неба.

Заслуживает внимания отношение Иоанна экзарха к античному научному наследию, к которому он, в сущности, проявляет большую терпимость. Его предшественник Василий Великий называет геометрию, астрономию и другие науки «много попечитель ной суетой» и упрекает «еллинскях» мудрецов в том, что ни одно их учение не осталось твердым и непоколебимым, а сами они не сделали главного — «не уразумели бога». Апологет христианской космологии Козьма Индикоплов в своей «Христианской топографии» («Космографии»), написанной в VI в., выступает яростным противником древнегреческой астрономии, отрицает идею шарообразности Земли, существование «антиподов» и т. д. Иоанн экзарх стоит на голову выше этих писателей. Он предлагает использовать достижения античных авторов, которые «много потрудились» на пользу своего «учения». С помощью этого «учения» можно, например, определить продолжительность года или получить данные о размерах небесных светил и т. д. То же, что в их «учении» недостоверно и сомнительно, говорит Иоанн, мы «отмещаем и не приемлем». Поэтому критика древнегреческих философов сочетается в «Шестодневе» с частыми заимствованиями» из их трудов.

«Черпая из богатого фонда античной науки, наши переводные и привозные источники ограничиваются минимумом количественных данных, изображая природу по возможности с помощью категорий и понятий качественного характера»

,— пишет Т. И. Райнов. Однако этот общий вывод, касающийся ряда переводных памятников X—XIII вв. и справедливый по отношению к таким произведениям, как «Космография» Козьмы Индикоплова, очевидно, не совсем применим к «Шестодневу» Иоанна экзарха, значение которого как раз и определяется большим числом количественных научных данных о природе. Б. Е. Райков, анализируя в упоминавшейся книге историю развития астрономических взглядов в России, ничего не говорит о «Шестодневе» Иоанна экзарха, считая, что формирование этих взглядов на Руси XI—XVI вв. шло в основном под влиянием Козьмы Иидикоплова.

Мир с точки зрения Козьмы Иидикоплова

Распространено мнение, что включение «Космографии» в «Минеи Четьи» митрополита Макария свидетельствует о канонизации этого произведения и развиваемых в нем космологических взглядов (Земля — плоский прямоугольник, над ней находится твердый куполообразный потолок — твердь и т. д.). Однако в состав тех же «Миней Четий» вошел и «Шестоднев» Иоанна экзарха, что говорит о не меньшем его авторитете в древнерусской литературе. Этот факт свидетельствует также о том, что в древнерусской литературе в течение веков сосуществовали два направления в развития взглядов на природу, одно из которых, почти целиком основанное на священном писании, рисовало в основном фантастическую картину мира, далекую от действительности. Другое же, тоже основанное на христианских догматах, но сохранявшее античные традиции, допускало более широкий взгляд на мир и в объяснении происходящих в нем явлений исходило из закономерностей природы.
Энциклопедические сведения почти по всем отраслям знаний, большая доля античного наследия, растворенного в них, живость и образность повествования, соединенные с поэтическим восприятием мира, — все эти черты «Шестоднева» Иоанна экзарха Болгарского снискали ему большую любовь древнерусского читателя. Так, еще в XVII в. он продолжал усиленно переписываться и был в числе любимых книг протопопа Аввакума; возможно даже, что Аввакум взял его с собой в ссылку.
В заключение можно повторить следующее высказывание об Иоанне экзархе, принадлежащее К. Калайдовичу, впервые исследовавшему творчество болгарского писателя:

«Воздадим же должную хвалу сему бессмертному мужу не за одну отличную ревность в обработывании еще младенствовавшего языка словенского, но и за обширные его познания».

1,797 просмотров всего, 1 просмотров сегодня